Уважаемые воры! Эту записку я кладу в прихожей на видное место. Я уезжаю.

Если вы решите забраться в мою квартиру, пока меня не будет, очень прошу — будьте аккуратнее. К соседу невозможно было зайти после того, как его обокрали: такой беспорядок оставили! Нехорошо. А еще говорят, что в воры потянулась интеллигенция. Не разочаровывайте меня! И, пожалуйста, вытрите как следует ноги. Очень прошу! Дорожка в коридоре отмывается с трудом. Обманули в магазине: сказали, что она сделана из какого-то современного материала, который отталкивает грязь. Я переплатил. Оказалось, к материалу не только все пристает, но даже, когда его моешь, он пахнет несвежей синтетикой. Видимо, при соединении испанской дорожки с нашей водой начинается какая-то химическая реакция. Посему дорожку вам брать не советую: живете не в Испании. Здесь она вам ничего не даст, кроме головной боли.

Ну вот, теперь, когда вы вытерли ноги, милости прошу в левую комнату. В правой, честное слово, вам ничего не годится.

Мебель? Ерунда. Труха, опилки... Развалится у лифта. Собирать ее второй раз не пожелаю даже таким специалистам, как вы. Я даже ее новую собирал месяца два. Охота ли вам столько времени возиться у нашего лифта?

Зато в левой комнате у меня есть видеомагнитофон. Купил его с рук, на новый денег нет. Я ведь врач. Халтуры бывают редко, взятки дают все больше конфетами, поэтому видеомагнитофон пришлось купить у друга, потрепанный. Должен сказать, пару раз «лечил» его сам. Теперь, когда его включаешь, отключается свет в левом стояке нашего дома. Не вздумайте проверять, работает он или нет, — берите не включая. Но прежде чем его забрать, я бы на вашем месте крепко подумал. Он и до «лечения» выплевывал кассету на несколько метров вперед. Жена однажды лежала из-за него с сотрясением мозга. Надо вам это?

Кстати... Пока вы будете раздумывать насчет холодильника, можете услышать, что сзади вас кто-то бегает по квартире. Не пугайтесь: это холодильник. Он от старости бесится. Не обижайтесь на него, вдруг задрожит весь, запрыгает, зарычит. Увы, на новый холодильник я еще не скопил денег. А этот — поглажу, поговорю с ним, он и успокоится. Вы же с ним не сладите, от вас он просто сбежит.

Понимаю, в наше время заглядываются даже на газовые плиты. Но предупреждаю: с моей газовой плитой тоже надо уметь обращаться, нужна особенная ласка, иначе задохнетесь. Если бы я был дома, я бы подробно объяснил, как к ней подходить, что делать, какими словам ее заговаривать. Но, к сожалению, извините я должен уезжать, поэтому не советую к ней подходить.

Ну, что еще? Проигрыватель? Я им дорожу, хотя он намного старше холодильника, и когда ставишь пластинку, кажется, что слушаешь ее на швейной машинке. Но я его не выбрасываю: пока у него крутится диск, я могу точить об него скальпели.

Ковер на первый взгляд — ничего. Но не могу вас не предостеречь: лысеет не по дням, а по часам. Не будете же вы, как моя жена, втирать в него по три раза в день новое китайское средство от облысения и делать ему массаж.

Люстра — красивая, верно; но чешская. Очень опасно к ней притрагиваться. Потолки износились, могут рухнуть на вас вместе с люстрой. Я даже пыль с нее не вытирал лет десять.

Вообще ходите по квартире осторожно. Дом стоит на плывуне.

Понимаю, вас, конечно, интересуют мои драгоценности, камни... Камня у меня два, но оба — почечные. К сожалению, я их увожу с собой.

Что у меня еще есть из драгоценностей? Три осколка янтаря, которые я сам нашел в Прибалтике. Раковина с шумом моря, подаренная моим единственным вылечившимся больным. И самая дорогая вещь — открытка на полке с фотографией лучшего друга, который живет в Америке. Он тоже врач. Мы вместе учились. На этой фотографии он снят на фоне собственного госпиталя в Оклахоме. С обратной стороны (можете посмотреть) надпись: «Моему талантливому другу, который всегда был для меня примером в учебе». Видите, ему повезло — его национальность, в отличие от моей, оказалась нужна в Америке.

И все-таки не думайте обо мне очень плохо. Хотя я все понимаю: скоро на пенсию, а даже ворам взять нечего. Мое наследство и то вряд ли вам подойдет. Единственно дорогое, что досталось мне по наследству от матери, — это принципиальность и чувство гостеприимства.

Сына своего я отдал бы вам с удовольствием. Но сегодня лоботрясы не нужны никому.

Жену? Она — совершенно беспомощный в этой жизни человек, не умеет врать даже по телефону. Когда я ей говорю: «Скажи, что меня нет дома», — она отвечает: «Он просил вам передать, что его нет дома».

Знания мои теперь не нужны даже мне.

Ей-богу, с большей пользой вы могли бы ограбить газетный киоск.

Единственное, чем могу вас порадовать, — бутылочкой коньяка в баре. Армянский, правда, всего три звездочки. Но он стоит у нас уже семь лет, поэтому можно считать, что у него десять звезд.

Там же, в баре, множество коробок с конфетами. Не вздумайте ими закусывать, они все — с истекшим сроком годности. Такими наборами больные расплачиваются с врачами за лечение. Сами понимаете, каково лечение, такова и плата. Все коробки можете взять с собой. Подарите кому-нибудь — скажем, следователям...

Ну, вот и все. Ничем больше помочь не могу. Крепко всех обнимаю. Очень прошу, перед уходом погасите везде свет. Энергия дорожает быстрее, чем индексируется моя зарплата.

Записку эту положите на прежнее место на случай, если кому-нибудь еще взбредет безумная мысль ограбить квартиру врача.